Произведения Ю. А. Екишева[i]
занимают особое место в коми литературе – подобно стихам получившего всероссийское признание Г. Айги в чувашской литературе; его творчество, выросшее из недр мировой литературы, несомненно, выражает и сознание родного коми народа.
Пишущий на русском языке (рассматриваемое нами произведение – киноповесть «Р?двуж андел» – «Ангел рода», 1997 – единственный предпринятый автором билингвистический опыт: произведение написано и на коми, и на русском языках), одаренный, привлекающий внимание общества, Юрий Екишев неоднозначно принят исследователями коми литературы. Невольно возникают аналогии с Каллистратом Жаковым, коми писателем, философом, получившим известность в России начала ХХ в. На наш взгляд, существует настоятельная необходимость в объективном освещении творчества Ю. Екишева, осмыслении значимости его творений.
Думается, киноповесть[ii] Ю. Екишева «Р?двуж андел», наряду с произведениями Н. Куратовой, Е. Рочева, А. Некрасова, А. Попова. А. Ульянова и др., выразительно передает тяготение коми прозы, давшей политизированную оценку истории и современности, пережившей «постперестроечный» синдром, к исследованию глубинных основ жизни. Так, в данном произведении Ю. Екишева, названного московским критиком Е. Ермолиным «одним из лучших современных прозаиков среднего поколения»[iii], проявилось стремление выявить сущностные, закономерные связи, определяющие движение жизни, уяснить их противоречивую суть. Не случайно главный герой произведения – мальчик, юноша, молодой человек, по словам автора, «… чуткий, часто замирающий, слушающий и смотрящий»4, входящий в жизнь и напряженно всматривающийся в ее глубины. Воссоздается тонкая сфера мироощущения героя: он мало разговаривает, автор достигает семантической наполненности поз, жестов, мимики; особую роль играют грезы, видения. Автору удается передать неуловимое, порой не поддающееся объяснению единение противоречий, что составляет живую ткань жизни; характеры и сюжетные коллизии убедительны и жизнеподобны. В извечном единстве противоречий уже заложена мысль о неизменном, мудром и последовательном движении жизни: вечное борение поглощено вековой поступательной мощью. Концентрация негативных (но убедительных в жизненной достоверности, узнаваемых, невероятно близких реальности) черт в характерах самых близких главному герою людей – отца и друга, болезненное восприятие их проявлений мальчиком также выражает неизменную, извечную борьбу противоречий. Жизнь в своей неприкрытости противостоит главному герою, и в этом вечном противостоянии – суровая правда. В отношении отца к «гримасам» жизни как естественным, нормальным ее проявлениям находит выражение мощная стихия движения жизни. Жизнеутверждающий пафос, отчетливо звучащий в произведении, связан с образами отца и друга главного героя: мироотношение отца мальчика выражает здоровое восприятие неоднородного лика жизни, его противоречивого движения. Отец главного героя наделен особой жизнелюбивой энергией, и то обстоятельство, что природа щедро одаривает его детьми как в браке, так и вне его, имеет особое значение: именно на него возложена высокая миссия продолжения жизни. В этом отношении близок к образу отца и образ друга. Его громкий, победный смех автор называет привычным. Действительно, цельность мировосприятия, наличие качеств, позволяющих ощущать полноту жизни при любых обстоятельствах, пожалуй, составляют основу его характера. Так, изгнанные из родного дома после случившегося по их вине пожара мальчик и его друг по-разному себя ведут: «Мальчик не останавливается и не отвечает, даже не поворачивается в сторону друга. Друг идет рядом, весело кричит в небо. – Воркута?! Горн?й техникум?! Кар?! Кутам й?йтавны! Кутам вина юны да деньга наж?витны! Кутам бура овны! Лоам бур зонъяс! Ангелъяс моз! (В Воркуту! В горный техникум! В город! Будем дурачиться! Будем вино пить да деньги зарабатывать! Будем хорошо жить! Будем хорошими мальчиками! Как ангелы! – здесь и далее подстрочный перевод наш. – Т. К.)»5.
В основе образов лежат метафорические связи с животными и птицами: «Отец. Характер дикий, хищного коршуна. Внешнее сходство – растрепанные волосы, блестит стальной зуб. В отличие от матери, на лице, в движениях – все: гнев, боль, счастье. Род – крылатый, от коршуна до голубя и воробья»6. Этот прием справедливо назван в критике «вектором для понимания смысла образа, его тяготения либо к добру, либо ко злу»7, он также воплощает естественные, столь свойственные жизни неоднородность и противоречивость. Подобную семантическую наполненность имеют и цветообозначения, играющие определяющую роль в формировании характеров героев: «Сестра друга – стала более пухлой и хитрой, ни одного светлого пятна – все серое и коричневое. Старший брат мальчика – уже мужик, одевается во все черное – сапоги, рубашка, брюки. Волосы, взгляд – тоже черные»8. Движение неброской колористики Екишева (коричневое, черное) оборачивается живым многоцветьем жизни: произведение утверждает незыблемость жизненных устоев, их бытийную значимость.
В особенностях обрисовки характеров героев киноповести Ю. Екишева, форм их проявления, а также движения сюжета налицо некая общая картина жизни, развивающаяся согласно вечным законам. События, действия героев, их характеры перерастают конкретное значение, наполняясь неким непреходящим смыслом. В немалой степени этому способствует поэтически емкая семантика образов героев: «Мальчик. В первом действии – семи лет. Чуткий, часто замирающий, слушающий и смотрящий. Лицо круглое, уши оттопырены, глаза раскосые, стрижки никакой – рожки и вихри. Одежда – чужая и своя, пятнистая. Род – олений»9. Эпизоды истории семьи, охватывающие военный и послевоенный периоды, представляющие достоверные реалии жизни коми села, неуловимо насыщаются глубинным содержанием; в них угадывается движение самой жизни: за сиюминутным скрывается вечное. Слог Екишева настолько насыщен семантически, что можно вести речь о густых мазках художника. Данные свойства киноповести Ю. Екишева (проявляющиеся и в других его произведениях) во многом сродни особенностям трифоновской прозы.
Ощущение бытийной значимости во многом связано с образом главного героя: для него характерны чувство отрешенности от всего мирского, суетного, ориентация на вопросы вечные. Неоднократно демонстрируется неспособность главного героя решить повседневные житейские вопросы: «й?й» (дурачок) – частенько раздается в его адрес. «Он ничего, только какой-то странный»10, – такова реакция девушки, которая не может понять, в чем сила его обаяния. Не случайно по прошествии многих лет друг говорит ему: «Я - то думал, ты священником станешь!»11. Семантически емкими, насыщенными эпической глубиной являются многие эпизоды, например, когда многочисленная семья с помощью бредня ловит рыбу (все – и беременная мать, и отец, потерявший на фронте правую ногу и левую руку, и их малые дети – с неимоверными усилиями справляются с бреднем), собирает грибы. Утверждается непрерывность традиций народа в их будничных, повседневных проявлениях, вечная связь человека с землей, природой. Особую роль играет ликование отца, испытываемая им при выполнении подобных работ неподдельная радость.
Художественная структура произведения имеет такую организацию, что изображаемое автором течение жизни полностью не захватывает героя, составляет своеобразный фон; слегка отстраненная, созерцательная позиция героя создает впечатление, будто он со стороны наблюдает ход времени. Воссоздан и путь во времени самого героя. Метафорична сцена, предваряющая ход действия. Ее детальное, подробное описание занимает достаточно большой объем; особую роль играют глаголы и глагольные формы, изображающие процесс преодоления, достижения: бежит, тащит, пытается обойти, проваливается, крестится, пробегает насквозь, садится, начинает раскачивать, втягивает, сжимается, катясь, не доезжает, валится, утыкается, лежит, вскакивает, берет, крича, размахивая, взбирается, садится, сжимается, держится, пугается, вглядывается, вскакивает, падает, скользит, хватает, пытается обежать, проваливается, выкарабкивается, подбегает, оборачивается, крестится, ныряет. Наряду с другими факторами данное обстоятельство способствует тому, что к читателю приходит ощущение движения времени: воссоздается размеренная поступь жизни. Симптоматично, что социальные катаклизмы, различного рода потрясения словно проходят мимо сознания мальчика: «Юноша задумчиво сидит напротив, со стаканом, ничего не замечает.
Колбаса, хлеб, вино, чай, хохот, взгляды, а напротив – юноша, как немое растение в земле, собирающееся вот-вот распуститься, гибкое и стройное»12.
Особую художественную функцию получает тревожный крик птицы, раздающийся со своей периодичностью – в наиболее значимые и переломные моменты: в зачине эпического действия, метафоричной сцене, представляющей жизненный путь героя, и в эпизоде, когда персонажи произведения в ожидании кардинальных перемен после смерти Сталина переживают глубокие, волнующие чувства. Возвещая о значительности происходящего, крик переводит частное событие в план мироздания, бытия. Углубляя бытийное звучание произведения, он служит также своеобразным знаком времени (возникают аналогии, соединяющие этот образ с образом Хозяина из повести И. Торопова «Арся сьыланкыв» («Осенняя птица», 1976) – владыки рек и лесов того участка Земли, где происходит действие. В тогу Хозяина, властелина, автор облачает орла)13.
Думается, значимо и то обстоятельство, что ко времени вступления главного героя в период зрелости происходит сближение представителей рода, и в этом состоит поступательное движение жизни: родовая общность получает онтологическую значимость. В период распада связей, установления всеобщего хаоса автор находит нити, объединяющие мир и обеспечивающие ему некоторую стабильность. Важно и то, что единение рода происходит под сенью Господа. Герои произведения Екишева проходят свой путь к Господу – путь непростой, полный испытаний и всяческих препон. И эта стезя связана с попытками людей осмыслить современный мир, со стремлением познать его законы. Во многом сложный процесс познания мира, переживаемый героями Екишева, открывает размеренную, эпически значимую поступь жизни; к автору приходит осознание жизни как неровного, противоречивого, но непрерывного течения (думается, неслучайно в произведении, рожденном в драматичный период постперестройки, воссоздается время надежд, время «оттепели»). Писатель приходит к мысли, что в основе сущего – некие вечные, непреходящие ценности; в попытках познать основы жизни, консолидирующие мир, он актуализирует ее нравственные начала. Герои с трудом пробираются через лабиринты противоречий к духовному очищению, объединяющему представителей рода. И в размышлениях о природе киноповести Ю. Екишева мы, пожалуй, согласимся с исследователем его романа «По глаголу Твоему с миром, по закону своему с любовью», отмечающим, что «герои Екишева … важны для автора прежде всего своими поисками некой религиозно-нравственной истины»14: религиозно-нравственные поиски ведутся и в киноповести Екишева «Р?двуж андел».
Вечные проблемы добра и зла, стремление человека к моральной чистоте, его естественная потребность в существовании нравственного опыта, образующего традиционную связь поколений, – вот что составляет смысловое поле произведения. Особенности художественного осмысления открывают сложные связи героя с миром.
[i] Юрий Анатольевич Екишев (р. 1964) – личность неординарная, яркая. В своей последней книге он представлен так: «…по образованию – математик, по призванию – писатель, по роду деятельности – политик-националист». [i]
Будучи школьником, занял 2 место на международной математической олимпиаде, которая проходила в США (1981). Без экзаменов был принят в МГУ, где изучал математику, внезапно перевелся в университет родного Сыктывкара. Закончил его блестяще, преподавал в Ленинградском и Сыктывкарском госуниверситетах. Но научно-преподавательскую деятельность оставил. Был секретарем Стефано-Прокопьевского православного братства Сыктывкарской епархии. Отреставрировал и построил два православных храма. Занимается изобразительным искусством (иллюстрации в сборнике его прозаических произведений – авторские). В последние годы принимает активное участие в общественной жизни, является руководителем партии «Союз национального возрождения». Был обвинен в разжигании национальной розни, осужден и отбыл срок наказания (2006-2007).
Выдвигался на различные премии: повесть «Движения ангелов» (2001) выдвинута на премию И. П. Белкина, повесть «Под защитой» (1995) – на Малую Букеровскую премию (1997). Единственный из коми писателей принят в члены Союза писателей Москвы. Публикуется в Москве, Париже, Сыктывкаре, сотрудничает с журналами «Континент», «Таллинн», «Арт». Пишет романы, повести, рассказы, драматические произведения. Сведения о его жизненном и творческом пути приведены в следующих изданиях: Буданова Е. Послесловие // Екишев Ю. А. О любви от третьего лица : Роман, повести, рассказы. Сыктывкар, 2002. С. 343 ; Екишев Ю. А. Россия в неволе. СПб., 2009. С. 304.
_________________________________________________________
[1] Екишев Ю. А. Россия в неволе. СПб., 2009. С. 304.
[2]
Киноповесть Ю. Екишева, представляющая жанр «кинопрозы», вполне состоялась и как произведение словесного искусства, что позволяет рассматривать ее в ряду современных прозаических произведений.
[3i] Ермолин Е. Художественная литература и критика в русской периодике 2005 года // Континент. 2006. № 1. Январь-март. С. 444.
4 Екишев Ю.А. «Р?двуж андел» // Екишев Ю.А. О любви от третьего лица: Роман, повести, рассказы. – Сыктывкар: Библиотека журнала «Арт», 2002. – С.285.
5 Екишев Ю.А. Указ. соч. С. 309.
6 Екишев Ю.А. Указ. соч. С.285.
7
Буданова Е. Послесловие // Екишев Ю. А. О любви от третьего лица : Роман, повести, рассказы. С. 352.
8 Екишев Ю.А. Указ. соч. С. 304.
9 Екишев Ю.А. Указ. соч. С.285.
10 Екишев Ю.А. Указ. соч. С.324.
11 Екишев Ю.А. Указ. соч. С. 326.
12
Екишев Ю.А. Указ. соч. С. 321.
13 Подробнее об этом см.: Беляев Г. В. От вечно живого корня. Сыктывкар, 1983. С. 186–187.
14 Фадеева И. Е. Поэтика текста как онтология реальности // Коренные этносы Севера европейской части России на пороге нового тысячелетия : история, современность, перспективы : сб. ст. Сыктывкар, 2000. С. 439.
Назад в раздел
