Ваыс некыдз оз кӧсйы сӧстӧммыны. Тайӧ витӧд таз нин. Быд пӧрйӧ, кор ме сюя тазйӧ песлалӧм кӧлуй, медым пожъявны, ваыс рудӧдӧ. Сідзкӧ, кӧлуйыс няйт на. Ме бара вежа васӧ. Сьӧдасьӧм васӧ колӧ петкӧдны ывлаӧ. Ме верма нуны сӧмын ведра джын. Меным квайт арӧс. И ме медводдзаысь песлася.
Час сайын бабуш муніс лавкаӧ няньла да сэтчӧ и воши. Буракӧ, аддзысис нывъёртъясыскӧд, ылаліс сёрниӧн да вунӧдіс кад йывсьыс. Лавкаыд ӧд сиктад клуб бӧрад медся гажаин.
Ог нин помнит, мыйла друг лои окота песласьны. Ыджыд пач сайысь пу кудйысь перйи сьӧдасьӧм дӧрӧм-гач. Паськыд лемень тазйӧ лӧсьӧді ва. Пӧсьсӧ кисьті пач вылын сулалысь чугунысь, кӧдзыдсӧ - турунвиж рӧма эмалированнӧй бакысь. Виж майтӧгӧн мавті кӧлуй вылысь ляксьӧминъяссӧ, сэсся ниралі песласян кӧрт пӧв вылын.
Мудзи. Но колӧ помавны, кытчӧдз бабуш эз лок. Пожъясьӧмнас тай сӧмын нинӧм оз артмы. Ваыс некыдз оз сӧстӧммы. Да и бакыс кушмис. Ковмас ветлыны ӧшмӧс дорӧ. Босьті ведраяс, петі.
Лэдза чепнясӧ пемыд ваӧ. Пырӧ сьӧкыда. Кыла, кыдзи сійӧ тырӧ ваӧн. Заводита кыскыны. Ог вермы. Сьӧкыд. И перйынысӧ ог вермы, и лэдзнысӧ пола. А друг чепняыс вӧяс?
Дыркодь тадзи сулала. Ог тӧд, мый вӧчны. Кор заводита кыскыны чепнясӧ вывлань, менӧ кыскӧ увлань, ӧшмӧсас. Ме горза: "Отсалӧй! Отсалӧй!". Но улич вылын некод абу. Некод менӧ оз кыв. Гораджыка горза. Кыла, кодкӧ мышладорсянь котӧртӧ. Бабуш!
Пӧч шыбитӧ сумкасӧ потшӧс дорӧ, кватитӧ киысь чепнясӧ. Перйӧ сійӧс ӧшмӧсысь, кисьтӧ васӧ ведраӧ. Надзӧникӧн тыртӧ кыкнан ведрасӧ, босьтӧ киас да мӧдӧдчӧ гортлань. Ме кысся сы бӧрысь сьӧкыд сумкаӧн. Сумкаысь чуръялӧны кӧлачьяс да калбас бӧж.
Бабуш менӧ песласьӧмсьыд оз вид. Ачыс ставсӧ ӧкӧтитӧ - пыдзралӧ ва кӧлуйсӧ, ӧшлӧ ывлаас. А бӧрас ми сыкӧд лавкаса чӧскыдторъяснас юам тшай.
Вода никак не хочет светлеть. Это пятый таз. Каждый раз, когда я опускаю в чистую воду простиранные вещи, чтобы прополоскать, вода приобретает бурый цвет. А значит, вещи ещё грязные. И я опять меняю воду.
Грязную воду надо выносить во двор. Я могу нести лишь полведра. Мне шесть лет, и это моя первая стирка.
Час назад бабушка ушла в магазин и ещё не вернулась. Скорее всего, встретилась там с подругами. Магазин в селе – главное место общения после клуба.
Не знаю, почему мне пришла в голову мысль затеять стирку. Я достала из ящика за печкой грязное бельё. Достала широкий алюминиевый таз. Из чугунка, стоящего на печке, налила в таз горячей воды. Холодную добавила из зелёного эмалированного бака. Каждую вещь тщательно намыливала хозяйственным мылом и тёрла на ребристой жестяной доске.
Но на этапе полоскания вода никак не хотела светлеть. А потом вода в баке закончилась. Взяв ведра, отправляюсь к колодцу.
Опускаю черпак – в наших деревнях его называют черпушкой – в тёмную глубину деревянного сруба. С усилием вталкиваю в воду. Чувствую, как черпак наполняется водой. Тяну вверх. Но поднять не могу – тяжело. Отпустить тоже страшно. А вдруг утонет?
Стою и держу в руках черпушку. Пока в воде, она не кажется тяжёлой, но стоит потянуть вверх, как меня тут же тянет вниз, в колодец.
Вскоре мне надоедает торчать с черпушкой в руках и я кричу:
– Помогите! Помогите кто-нибудь!
Но на улице ни души. Снова кричу. Слышу, сзади кто-то бежит. Бабушка! Она бросает сумку с продуктами возле забора, выхватывает у меня черпак, вытаскивает его, переливает воду в ведро. Неспешно наполняет оба ведра, берёт их и идёт к дому. Я плетусь за ней с тяжёлой сумкой, из которой торчат баранки и хвостик копчёной колбасы.
Бабушка меня не ругает за беспорядок, который я устроила на кухне. Сама всё убирает, развешивает бельё. А потом мы с ней сидим и пьём смородиновый чай с черничным вареньем и теми самыми баранками из магазина.
Назад в раздел
