Буду черпать зарю,
Буду солнце ловить-неводить,
Буду трубку курить
И качаться на резвой волне.
Новой песней своей
Буду к неводу рыбу манить.
Ведь без песен и рыба
Не выйдет из моря ко мне.
В. Ледков
Удивительна судьба стихов! Сколько души и мастерства вложено в эти сгустки энергии, мысли и вдохновения. Имя поэта Василия Николаевича Ледкова, автора этих стихов, славится на Севере. За сорок лет литературного труда им созданы произведения, ставшие «краеугольным камнем» молодой ненецкой литературы. После перевода на ненецкий язык карело-финского эпоса «Калевала» и особенно после смерти Василия Ледкова в литературных кругах Архангельска стали называть великим поэтом. Он ушел и навсегда остался властелином бескрайней страны, которая называется Белая Держава, страны «белого листа» - поэзии.
«Белая держава» - название его последней книги, изданной в Нарьян-Маре стараниями группы энтузиастов в издательском центре «Аз-буки» тиражом 100 экземпляров. За эту книгу в 2000 году Василий Ледков получил звание Лауреата Всероссийской литературной премии им. Федора Абрамова.
В Ненецком автономном округе его творчество изучают в школе на уроках краеведения Но даже если автор знаменит, кто сам придет в библиотеку и откроет его книги! Немногие перечитывают, знают наизусть. Ведь это только тогда волшебные строки становятся частью мира, действенной силой.
А ведь это настоящая высокая поэзия, какую и в центральной России поискать. В поэтических передачах нередко слышно, что «поэзия умерла». Это в тех, кто так говорит, она умерла, и – была ли? «Огонек составил пятерку «самых модных поэтов начала XXI века: «свежатинка» из смеси «недоразумений» – «королей литкабаре», уровень
поэзии в виршах которых – далеко за минусовой отметкой. И это выдается за современный авангард.
Тут, на Севере, есть поэзия, воистину жива! Потому что здесь живут северяне, которые не оторвались от своих национальных (пусть полиэтнических) корней, близки к природе. Без корней ничего не вырастет! Настоящий читатель сродни настоящему поэту тем, что оба – неповторимые, самобытные личности, имеющие вкус к святому литературному слову.
Яркая личность поэта отображается в каждой написанной им строке. Отображается самое сокровенное. Василий Ледков, как и большинство его сверстников, считал себя атеистом. Но в его стихах отчетливо выражен запредельный мир. Поэт отображает сознание своего народа, насквозь пронизанное верой в живую и разумную душу каждой природной стихии, реки, озера, дерева. Истинная поэзия всегда несет печать Божьей отмеченности и питается из этого животворного, неиссякаемого источника, как растения от дождя и солнца.
Этот источник доступен каждому: открой книгу, напои душу этой красотой, которую создал для тебя художник слова, зарядись нравственным здоровьем!
Какие чудесные образы творит поэт:
Ольха, наверно, сто лет простояла – не устала.
Как прежде она и легка и светла.
И ленты сияний в пушистые косы она заплела.
Недаром великий Гёте говорил, что самое трудное – видеть глазами то, что у тебя находится перед глазами. В библиотеках зачитаны до дыр детективные книжки, а у сборников стихов на листке возврата одна-две отметки.
Поэт открывает для всех настоящие чудеса, ведь он так видит и слышит, как никому не дано, даже голос травы внятен ему. Это «способность переступать через границы обычного порядка явлений и схватывать запредельную сторону жизни» (Владимир Соловьев).
Ясные, совершенные строки навсегда запечатлели уникальность момента:
Спят на росной земле олени
под кустами ветвистых рогов,
а над ними невидимой тенью
кружат чуткие сны пастухов.
Спят олени, от устали сникли...
А в тиши на ресницах озер
перезревшие гроздья брусники
наливаются соками зорь.
Перечитайте только эти строки, пока не будет понятен смысл каждого слова в отдельности и всех вместе!
Несколькими выверенными штрихами создан образ первозданной заполярной тундры. Поэт проникает в самую сущность явлений и славит Белый Свет. Читатель, умеющий приблизиться в восприятии произведения к уровню самого поэта, получает ни с чем не сравнимое удовольствие, ощущает неповторимый вкус... «Дух человека подчиняется невыразимому влиянию языка» (Алексей Афанасьев). Поэт творит для мира «совершенные сочетания слов, подобные тем, что некогда воскрешали мертвых, разрушали стены» (Николай Гумилев).
Настоящий поэт не может не быть мистиком, восстанавливающим незримую связь между моментом и вечностью, между видимым миром невидимым. Он волшебник, шаман слов. Василий Ледков говорит:«Спи, тундра, я тебе, усталой, наворожу цветные сны». Поэзия очищает душу от тины обыденности, будит её, зовет личность к духовной работе, цель которой – порвать путы зла: обрести нравственное здоровье, способность созидать, любить и противостоять.
В век духовных кризисов человеку свойственно смотреть на мир и самого себя иллюзорно, потому что это ему со всех сторон внушается. «Современное общество нуждается в похожих друг на друга человекодеталях, действующих исправно, с одними и теми же внушенными стереотипами мыслей и развлечений. При этом каждый убежден, что он следует собственным желаниям и высшим счастьем считает получение удовольствия от потребления» (Эрих Фромм).
Так человек теряет самого себя, а поэзия препятствует этому. Baсилий Ледков спрашивает: «Куда ты скатишься, эпоха, на маленьких колесиках монет?» У него, как и у остальных классиков ненецкой литературы, здоровые корни, неразрывное чувство единства с родной природой:
В ледяную тундру так я врос корнями,
как врастают в почву ель или сосна.
Чуют мои ветви всякую погоду...
Эти слова созвучны строкам Уолта Уитмена: «И вот я стою на этом месте, и со мною моя крепкая душа». Полнокровное мировосприятие доступно тем, кто читает тундру, как книгу, черпает силы из грунтовых вод миросозерцания родного народа. Поэт слит со стихиями природы: «От моря во мне несговорчивый нрав, я в лодке, как в люльке, когда-то играл».
Широта мыслей и чувств, поэтическое мастерство в ладу с твердой рукой и зоркими глазами охотника:
А мороз всё целится,
хочет мне в спину
вонзить голубую стрелу.
А я засмеюсь –
и тут же застынет
мороза блестящий лук.
мне, охотнику, путь не страшен,
кровь бьет, как сотня ключей.
Лисица,
сиянья полярного краше,
горит на моем плече.
«Кровь бьет, как сотня ключей» – от внутреннего огня в сердце. Неразрывная цепочка понятий: огонь-тепло (физическое и духовное), огонь-счастье. Во все времена людям, особенно на Севере, огонь помогал выстоять в экстремальных условиях. Огонь-свет, огонь-любовь, огонь-жизнь...
Тут знали счастье, потому что жили в согласии с природой и собой. В стихотворении «Пурга» Василий Ледков создает образ зимней тундры:
Тундра в белом тумане, как в пламени белом:
стрелы стужи слегка затупила пурга.
Шагом предков, оленьим размашистым бегом
до меня перемерены эти снега.
Но опять, как со дна позабытого века,
из клокочущей тьмы выползает аргиш¹
и рога, точно ветки, сгибаясь от ветра,
проплывают сквозь белое пламя пурги.
Сравнение снежных вихрей с огненным пламенем, охватившим тундру, – мистическая панорама, вызывающая много ассоциаций. Прежде всего, это реальный образ: вспомните, как рисуют вьюгу на картинах. Языки пламени действительно похожи на снежные заряды под ветром. О гонь и холод... В его стихах ощущается взаимопроникновение контрастов, диалектическое единство антагонистических стихий. Огонь дает жизнь, стужа несет смерть. Но огонь может уничтожить, а снег – спасти всё живое в лютую зимнюю стужу, прикрыв плотным ковром землю.
«Песцовыми шкурами меня обнимают снега», – говорит поэт. Ощущая душой свое родство со стихией, он показывает её в стихах (этимологическое родство слов: стихия, стих).
Владея стихией на уровне поэта-сверхчеловека, он показывает в образе «белого пламени пурги» не только реальный мир тундры, но и философскую идею цельности, неразрывности мира, где ни одно явление само по себе не представляет благо или зло.
Василий Ледков описывает свое рождение во время пурги, в пути на нартах:
...Мела поземка, кружился ветер, как шаман.
А я был красный, словно семга, и перекрикивал буран.
«Я от рождения горластый, могу буран перекричать»... Такая физическая и нравственная закалка дает человеку стержень, умение преодолевать искушения, «хищные вещи века», как называли их братья Стругацкие.
И в тундре, и в тайге, и в джунглях у охотников был один закон: от природы следует брать не сколько хочешь, а только необходимое для жизни. И этот категорический императив, закон предков, позволял не разрушать своей деятельностью процессы саморегулирования в природе, потому что учил соизмерять потребности с возможностями, которые дает природа. Отголоски знаний древней цивилизации² в поэзии Ледкова – не редкость. Вот что он пишет о народных поверьях:
Эй, невестка, что ты медлишь?
Укрывай лицо младенцу!
От луны косым он станет
и глухим на оба уха,
слабым, злым, до срока старым
и скупым! -
кричит старуха.
Действительно, лунный свет оказывает странное и неблагоприятное воздействие на людей. Некоторые ученые не советуют ходить с непокрытой головой в полнолуние, а дома от лунного света лучше закрываться плотными шторами... Иначе (как сказал другой поэт) «эта нам вечность в сердце вливает белую кровь Луны».
В стихах ненецкого поэта отражены многие приемы воспитания детей его родного народа, мудро ковавшего крепкие характеры настоящих людей. Мужчина должен быть немногословен, уверен, чуток, силен и добр. Женщина должна быть умелой, нежной, гордой. Проникновенные слова находит поэт, когда говорит о своей любви:
Дело легкое – стать далекими,
но по счастью земля кругла.
Дорогая, я ста дорогами
свои мысли к тебе послал.
Не на лайнере, не на поезде,
просто пешими; для того,
чтоб они сошлись все на полюсе
сердца гордого твоего.
Какой контраст с насаждаемыми сейчас представлениями о цели жизни и счастье: мужчина хорош, когда может себе всё позволить в этом мире, полным злобы; женщина – просто дорогой или дешевый товар...
Нет сомнения, всем своим творчеством Василий Николаевич Ледков показал культуру и образ мыслей своего народа, приветствуя позитивные изменения в его жизни. Поэт сознавал, какая нравственная сила заключена в его слове. Он верил в Поэзию и в то, что «песни растопят сердца». Катарсис, очищение он описывает так: «и, как разбуженная птица, от счастья дрогнула душа...» С веры в себя и в людей начинается вера в Бога. Издревле форма религиозных откровений была поэтической, недаром Веды, Библия, Коран – в стихах...
Бога его литературный герой находит в Природе и в собственной душе: «сердце моё - ко вселенной дорога, чтоб с вечностью я разговаривать мог...»
Василий Ледков и его друзья по перу создавали ненецкую литературу и были первыми, кто зафиксировал с такой силой и убедительностью на бумаге поэтическую душу своего народа. Их стихи, настоящие произведения искусства, родились, потому что пришло их время, они попали в такт «ходу вещей», как говорили когда-то.
Ледков, воплощая в слове явления беспредельной глубины, был при этом поэтом «от мира сего». Он пишет о новом времени, о геологах: «и уходят люди комариным летом в сапогах по пояс, вскинув рюкзаки...», «но уже буровые шагают, смеются бывалые парни вдоль речных берегов до грохочущей кромки морей». Жизнь изменилась, прибавилось в ней тепла и света.
Нет ещё безымянных городов на планах и картах.
Поднимаясь из вечных объятий седой мерзлоты,
там, где раньше в торосах плутали скрипучие нарты, -
в ночь врубаются окна огнем золотым...
Сыновья и дочери оленеводов из «ледяной пустыни» получают высшее образование в столичных ВУЗах, знают русский язык и культуру. У поэта есть замечательные строки о Нарьян-Маре, столице Ненецкого автономного округа, городе, выросшем посреди тундры у красавицы-Печоры.
Ночь легла ничком на Заполярье.
Но, швыряя тьму в большой костер,
сполох над безмолвными полями
сто летящих красок распростер.
В небе света зыбкого избыток.
Тучи тонут, тени тают в нем.
Вечно длится, не стихая, битва
между ночью и цветастым днем.
Тундра - дичь и глушь с песцовым лаем,
с мерзлотой, коварней, чем кошмар,
посмотри, как океанский лайнер,
в твой простор вплывает Нарьян-Мар.
О надежном свете земных огней, о радости, любви и счастье – стихи замечательного ненецкого поэта Василия Ледкова. Откройте книги, и его слова и мысли оживут в вашей душе!
¹Аргиш - поезд из оленьих нарт, использующийся ненцами при перекочевках
²«Отголоски знаний древней цивилизации…» - самодийцы, пришедшие из южной Сибири на территорию современного НАО к XV веку, ассимилировали аборигенный народ сиртя, чудь, издавна жившую в Припечорье. Так образовались ненецкие племена. А к XIII веку перестала существовать цивилизованная (по тем временам) страна Биармия (территория современного Ненецкого округа была ее восточной частью), которая пала от нашествия с востока самодийцев (одновременно Киевская Русь и Волжская Булгария пострадали от монголо-татарского нашествия). Это мой личный вывод, сделанный на основе многолетнего изучения исторической литературы. Самые цивилизованные бьярмы, как их называли в сагах, переселились в Скандинавию и ушли в район польского Поморья. Впрочем, большая часть их была уничтожена и, отчасти, ассимилирована. Биармия, наследница древней Гипербореи (ушедшей на дно Ледовитого океана), ослабленная «малым ледниковым периодом» на Севере, пала из-за нашествий с востока и юго-востока
Назад в раздел
